В восемь мы выходим

Идти рядом с Чочиа всегда интересно и полезно: обязательно услышишь что-нибудь новое, что само так и просится в блокнот.

— Цель предыдущего нашего маршрута к озеру Бал-бан-Ты, как вы помните, было определить, насколько поднялся Урал за последний миллион лет. Сейчас нас интересует динамика этого роста: когда горы поднимались быстрее, когда медленнее; когда сформировалась эта удивительно ровная и правильная поверхность, по которой мы бредем к верхней точке Ра-Иза; когда образовались бесчисленные валуны и гальки, о которые мы спотыкаемся на каждом шагу.

Все это чрезвычайно интересно само по себе, но, оказывается, кроме этой познавательной стороны есть еще и другая — практическая. До сих пор считают, что структуры, содержащие нефть и газ, сформировались в пред лах Западно-Сибирской низменности, преимущественно в юрский период и нижнемеловую эпоху, а в третичное и четвертичное время, самое близкое к нам, вроде бы топтались на месте.

— К примеру, за юру поднялись на тридцать метров, за мел еще на тридцать, а за остальное время только на пять. Однако первая же буровая на Тазовском полуострове показала, что это не так. Очень возможно, что для северных районов низменности третичные и четвертичные, то есть самые молодые этапы роста структур, явятся основными, что именно в это время структуры росли наиболее интенсивно.

— Значит, — продолжает Чочиа, — изучая особенности молодых по времени движений земной коры в разных точках, подсчитывая амплитуды этих движений (вроде нашей теперешней задачи — насколько и за какое время поднялся Урал), мы можем выделить зоны наибольших поднятий. А это означает: не залезая в землю, не буря скважин, заранее представить себе характер той или иной структуры, предсказать наиболее перспективные из них.

Что и говорить, заманчиво!

...Вершина Ра-Иза совсем плоская, будто срезана, и подъем был бы почти незаметен, если б не давала о себе знать высота. У метеостанции плиты были лишь припудрены снегом, а сейчас мы уже бредем по колено в снегу. Не знаешь, куда попадет нога — на плиту или между камней, в глубокую скользкую щель. Ноги давно промокли, в сапоги набралась вода. Теперь вокруг только снег да туман, он то появляется, то скатывается в долину. Сапоги оставляют глубокие ямы, и эти ямы на снегу кажутся небесно-голубыми, словно налитыми до краев водой. Далеко за полдень мы доходим наконец до тура — деревянной пирамиды на сцементированных каменных глыбах. Ее поставили топографы в 1947 году.

...Надо поторапливаться, поздно, вот-вот темнота окутает гору. Полчаса быстрого хода, и уже видна метеостанция. Ее контуры теряются в ночи, но яркой звездочкой горит огонь на самой высокой мачте. Его зажег Саша, чтобы мы не заблудились.

 

2009